Последние приключения Буратино

Оглушительно насвистывая, богатенький Буратино шел по истоптанной лисьими и кошачьими следами дороге. Денег в карманах деревянного было ровно столько, сколько лежало еще пять минут назад в карманах пьяного Карло. Буратино шел, не думая о том, где он взял эти деньги, о том, что он с ними будет делать, и вообще не думая. У поворота, из-за сваленного старого дерева, его окликнули.
— Эй, дятел! — лиса Алиса говорила хриплым голосом, поскольку неразведенный спирт — крепкий напиток, а три
кружки — хорошая доза даже для большой натуральной лисы. Кот Базилио, оставивший весь свой невеликий разум в придорожном трактире, говорить не мог, но делал приглашающие жесты клюкой. — Эй, дятел! — с трудом повторила Алиса, стараясь в одну фразу вложить приветствие, желание познакомиться и возникающие одновременно претензии. Скрипнув шеей, Буратино обернулся, тормознул и оглядел двух бродяг на славу отлакированными глазами.
— Чего вам, дяденька и тетенька? Я — Буратино, деревянный человечек без единого гвоздя и без мамы. В науках не мастак, люблю театр, кушаю лук, дважды два — четыре, слоны не летают — это все, что я знаю.
— Силен!.. — прохрипела Алиса, разводя руками и наступая своей нетрезвой ногой на один из немногочисленных предметов кошачьей гордости. Кот выронил клюку и дико заорал. Алиса икнула и с удивлением на него уставилась.
— Силен... — пробормотала Алиса.
— Да ты ж, дура, что же ты деешь?!! Сойди!! Я ж теперь... Ой, матушки!! Гадина рыжая, сойди, сойди!!!
Лисица покачнулась, но устояла. Испитое лицо ее выразило сожаление.
— Упрекаешь, старый черт? Цветом моим природным брезгуешь? А на чьи деньги ты так орешь? Кто тебя, хохоту мышиную, напитками поил? Кто тебя, мерина лапландского, в люди вывел? Кто тебя...
Захлебнувшись негодованием, она упала ничком и умолкла. Постепенно заткнулся и кот. Несгибаемый Буратино сделал два несгибаемых шага и помог старой женщине подняться.
— В первый раз тебя вижу, сволочь, — поведала та, опираясь одной рукой на низкорослого кота, а другой ощупывая карманы у Буратино. Достав пять сольдо, она удивленно щелкнула языком. — Богатенький! Из купцов будешь?
— Можешь не отвечать! Нам начхать! — хрюкнул пришедший в себя кот и сорвал с деревянного путешественника его колпачок. Он напялил трофей на уши, снял черные от грязи очки, вытащил маленькое зеркало и в него вперился.
— Вы, дяденька и тетенька, деньги-то мне отдайте, и колпачок, я дальше пойду, — Буратино был прост, как ситцевая занавеска, и в глазах его не было ничего, кроме лака. Не слушая, Алиса пересчитала монетки, засунула их себе в какую-то прореху и хлопнула кота по плечу.
— Гуляем, сволочь! Пошли, а то закроют, — она подала упавшему коту руку, и парочка заковыляла к харчевне. Рядом с которой стоял трактир, рядом с которым был питейный дом, возле которого строилась рюмочная.
— А как же мои денежки? — тихо спросил свою судьбу Буратино.
— Плакали твои денежки, лысый... — так же тихо ответила ему судьба. — Иди, лысый, топиться.
...Через полчаса, когда неутомимый Буратино в тридцать восьмой раз карабкался на мост, чтобы опять броситься с него в зеленую пучину, со дна озера поднялся огромный пузырь, из которого глядели немигающие старушечьи глаза. Тортилла подгребла к мосту, и едкий старушечий голос прорезал воздух:
— Ты — дерево! Тебе не дано! Это я могу себе позволить, а ты — нет! А я — сколько хошь! Сколько живу, столько и позволяю. И в шторм могу, и с грузом, и без него. На водоросли я плевала! Не было случая, чтоб запуталась. Они говорят: вода жесткая! А я тут живу, и плевала я на эту воду, что она жесткая! Я — Тортилла, меня тут все знают, — черепаха сделала скромное лицо и прикрыла глаза. Подождав немного и не услышав возгласов восхищения, она снова глянула на Буратино. Тот стоял на мосту с отведенными назад руками и ждал, когда черепаха отплывет с того места, куда он собирался прыгнуть.
— Может быть, конечно, кое-кого это и не впечатляет... Кто-то, конечно, может похвастать и большим, — черепаха поджала губы и потрогала висящий на шее здоровенный золотой ключ. — Я и сама два раза в нужнике тонула. И в спирту меня неделю продержали. И в супе побывала. Конечно, если кто-то повидал больше, то чего уж...
Терпеливый в своей целеустремленности, деревянный человечек по-прежнему стоял готовым к прыжку. Слова черепахи его явно не трогали. Оскорбленная, та развернулась и поплыла к берегу. Буратино немедленно прыгнул. Лягушки на листиках издевательски засмеялись.
— Спортсмен! — сказала одна из них, пьяненькая, с закутанным до самых глаз головастиком в руках. — Разрядник! Чего у него там на спине написано? "Буревестник"?
— "Буратино", — прочитала дальнозоркая черепаха и поперхнулась. — Вот так номер! Ему же надо отдать ключ! Это ж та самая Карлова кукла!
Она подгребла к Буратино, который по-идиотски, боком, плыл к берегу.
— Послушай, трефовый! Отдай-ка якорек. Дело есть.
— Я вас внимательно слушаю, — леденящим душу голосом отозвался Буратино. Подплыв к нему, черепаха с удивлением обнаружила, что деревянная кукла обозлена до крайности.
— Это не выход, трефовый, — сказала мудрая старуха. — Вот, возьми лучше ключ, отыщи Карабаса Барабаса, попытайся выведать у него тайну, и он тебя разнесет в щепки. А если не разнесет — станешь богатеньким и знаменитеньким, и убиваться тебе будет незачем.
С этими словами черепаха сняла с себя ключ и надела его на шею Буратино, который сразу же пошел ко дну.
— Можно, впрочем, и так... — задумчиво сказала Тортилла. — В легенде такая возможность оговаривалась. Ну да ладно...
Она по-хозяйски окунулась в пучину, вытащила куклу за ноги и отбуксировала к берегу.
— Прощай! Желаю успеха. И запомни — я тебе этого ключа не давала. А если разбогатеешь — присылай сватов. Я подумаю.
Шутка была удачной. Лягушки засмеялись так, что выронили лорнеты. Пьяненькая, хохоча, откинула тряпичное забрало своему детищу, и детище тоже захихикало. Тортилла жеманно раскланивалась на плаву. Стоял чудесный летний денек.
Буратино подождал, пока из суставов выльется вода, щелкнул для проверки челюстями и пошел прочь по вытоптанной лисьими и кошачьими следами дороге.

Вот.. 

Звезды

- Звезды – вовсе не маленькие светящиеся точечки, - сказал Май.
- Как так? – удивился я.
- Увидишь в приближении – поймешь, - важно ответил Май.
Я сходил в дом и вернулся с биноклем. Направил его на ночное небо, покрутил настройку. Звезды по-прежнему были точечками – чуть поярче, чем без бинокля.
- Ничего не изменилось, - хмыкнул я.
- Нужно смотреть в телескоп, - пожал Май плечами.
- А чем телескоп отличается от бинокля?
Май подумал и объяснил:
- В телескоп глядят одним глазом. И еще он похож на трубу.
Труба нашлась в кладовке. Я засунул в нее бинокль, зажмурил лишний глаз и посмотрел.
Звезды не были точками.
Я затаил дыхание. Это было как с машинами на шоссе – когда они показываются вдалеке, их можно принять за крохотные пятнышки, а вблизи выглядят совсем иначе. Звезды в телескопной трубе приняли свой настоящий вид. На ночном небе была россыпь – кристаллы, цветочки, колесики. Я переводил взгляд с одной фигурки на другую. Шоколадный мишка. Чашка на блюдечке. Круглые часики с откидной крышкой. Паровозик. Пуговка. Чешуйчатая шишка. Буковка, кубик и конфета.
- Убедился? – подал голос Май.
- Ага, - кивнул я.
- На самом деле, они просто гигантские, - продолжил Май. – Если добраться до них, то окажется, что они больше тебя в миллион раз. Представляешь?
Я попытался представить себе, будто стою возле лапы фигуры из шоколада, которая возвышается надо мной до какого-то другого неба, и честно признался:
- Нет. Просто в голове не укладывается.

«Хи-хи!»

Я сидел на краю мостков и болтал ногами в воде. Круги от ног наползали друг на дружку и пытались поймать воду передо мной в сетку. Было тихо, и в этой тишине кто-то отчетливо хихикнул:
- Хи-хи!
Я обернулся. На берегу никого не было. На мостках тоже.
- Хи-хи!
Я едва не подпрыгнул – до того рядом это прозвучало.
- Май! – позвал я. – Это ты?
- Хи-хи!
Это был не Май. Май никогда бы не хихикал так – тоненько, пронзительно.
- Кто тут?
- Хи-хи!
- Ладно, сдаюсь, - протянул я. – Кто здесь прячется? Вылезай!
- Хи-хи!
Я подпер щеку ладонью, уставился вниз и увидел.
Хихикала рыбка, поднявшая голову над водой:
- Хи-хи!
Я смутился. Рыбка будто смеялась надо мной, непонятно было только, что у меня не в порядке. Я заглянул за плечо. Разгладил руками рубашку на животе. На всякий случай вытащил ноги из воды и посмотрел на пятки – сначала на одну, потом на другую.
- Хи-хи!
Я встал на мостках на коленки, уперся ладонями в доски и уставился на рыбку:
- Объяснила бы, чего тут смешного! Ничего же не понятно!
- Хи-хи! Хи-хи! Хи-хи! – заливалась рыбка.
Потом она нырнула, и я ее больше не видел и не слышал.
Я думал о ней полдня – до самого вечера. Конечно, жаль, что она не смогла растолковать мне, над чем смеялась – ведь рыбы немые и совсем-совсем не могут говорить.

Зеркала

Я посмотрел выступление фокусника. Мне очень понравилось. Фокусник находил между пальцами монеты, платки и ленты, распиливал коробку с настоящей женщиной, заставлял вещи летать и доставал из пустой шляпы живого кролика.
- Как он это делает? – спросил я у папы после представления.
- Зеркала и ловкость рук, - сказал папа. – Вот и все чудо.
Дома я все время вспоминал фокусника. Мне тоже хотелось творить чудеса.
Я взял папину шляпу и мамино круглое зеркало. Положил шляпу на столик, полями вверх, а зеркало – в нее. Потом осторожно заглянул внутрь.
Кролик сидел в зеркале и смотрел на меня снизу вверх. Я еле сдержался, чтобы не завопить от радости – у меня получилось! Потихоньку протянул руку – кролик прижал уши. Стоило мне пошевелить пальцами, как он прыгнул и исчез за краем зеркала. Я засунул руку в шляпу – она пролезла сквозь зеркальную рамку и погрузилась почти до локтя. Пошарил в глубине, но никого не нащупал.
Зеркало добросовестно делало свое дело, а вот ловкости рук мне еще предстояло научиться.

Ангел-хранитель

- Ты не боишься прыгать с крыши сарая? – спросил я. – Это опасно.
- Ничего, - махнул рукой Май. – У меня есть ангел-хранитель.
- Настоящий? – не поверил я.
- Конечно! – фыркнул Май. – Все ангелы-хранители настоящие. Они есть у каждого.
- И у меня?
- И у тебя тоже. У всех. Они хранят людей, что бы те ни делали.
- Даже плохих?
- Конечно. Только у хороших людей – хорошие ангелы-хранители, а у плохих – плохие. Если всегда совершать добрые дела, можно вообще ничего не бояться.
Я пошаркал ногой.
- Как же так? Вот бабушка Динь – она была очень доброй, но умерла. Почему ее ангел-хранитель допустил это?
Май задумался, долго молчал, а потом предположил:
- Может быть, ее просто забрали из камеры хранения?